Помню, как мы кормили уток в Гайд Парке, когда ты приехал, и все было так чинно и мило, что я даже растрогался. А потом тебе все-таки потребовалось увязаться за какими-то странными личностями в удивительные непроглядные подворотни где-то в Сохо и мне пришлось тебя оттуда вытаскивать, а ты еще был недоволен и хотел продолжить вечеринку, а все мои слова про то, что я тут за тебя отвечаю, перебивал предложениями присоединиться.
Однажды мне захотелось иметь свой солнечный лучик, и ты, услышав мой зов, спустился по своей солнечной лестнице вниз. А я вместо того, чтобы получше тебя рассмотреть, взяла и спрятала тебя в стеклянную банку. А ты вместо того, чтобы обидется, взял и создал там удивительный мир. Я тебя выпустила из банки и мы стали любоваться твоим миром вместе.
Странные сказки в мыслях живут моих, странные цветы растут на моем пути.(с)
однажды ты взял меня за руку и провел сквозь Зеркало в свой безумный мир, где мы гуляли по радужным мостикам над цветным шахматным полем и ловили ладонями звездную пыль из разбитых часов..Помнишь?)
Всего лишь игра – легкая, непринужденная. Звонкий голос, у него такой звонкий голос. Когда мы разговариваем, это словно полосы атласа и бархата чередуются… как подол парадной мантии, созданной Мадам Малкин в миг какого-то особого вдохновения. Наша маленькая игра. Он притворяется, что это игра во влюбленность, что на самом деле он просто развлекает таким образом себя и своего крестного. Он так легко входит в роль – многозначительные взгляды, двусмысленные фразы, плавные движения. И выходит из нее тоже. Но я всё равно боюсь. Боюсь того, что он не сможет выйти из ЭТОЙ роли. Что я снова буду причиной слез и боли. Как тогда, когда рыдающий Поттер бессильно сползал вниз по по холодной стене моих апартаментов, не понимая, почему с ним происходит подобное. Когда я глядя на него, чувствуя ту беспредельную усталость, что толкнула меня на этот шаг, внезапно почувствовал боль. Его боль. От того, что я не был тем, кем он меня видел. Что я не хотел, точнее не мог уже больше поддерживать ту иллюзию, что питала наши отношения. Что пустота внутри меня вдруг вырвалась на волю, раздирая его, высасывая его, опустошая... как меня... Но он смог её преодолеть. Или, по-крайней мере, успешно создает такое впечатление, найдя утешение в объятиях своего блохастого крестного. Впрочем, мой крестник сейчас стремится к тому же. Утешиться. Причем именно в моих объятиях, своего крестного. Какая ирония! Хотя его можно понять – Нарцисса слишком занята собой, а Люциус почти постоянно теперь при Лорде. Можно сказать, что он сирота при живых родителях. Мерлин, даже в этом они похожи! Он так доверчиво прижимается ко мне, обнимая при встрече, так рад тем редким минутам, которые я могу ему уделить из своего напряженного графика... Любой предлог хорош – сгодятся даже дополнительные занятия по Зельям... Интересно, кого он пытается обмануть – меня или Нарциссу? Хм, её всё равно ничего кроме её салона не интересует, Драко может делать что хочет, лишь бы время от времени появлялся с ней в обществе в соответствующем виде. Такие правила игры. Я чувствую в нем это одиночество, эту жажду тепла от того, кому он может довериться и не могу ему в этом отказать. Но я чувствую и нечто иное. То, как он замирает под моими прикосновениями, как смотрит на меня порой. Он еще не видит этого, но за всем этим кроется уже нечно большее, чем просто игра. Жажда любви. Но этого я не могу ему дать. Как не смог дать и его давнему врагу. Отшучиваясь, откупаясь невинной лаской от этого желания, неустанно борясь со своим, я стараюсь соблюсти дистанцию. Не позволить себе сорваться, выплеснуть всё то, что накопилось за долгое время одиночества на него. Сдержать свою жажду, тоску, боль, пустоту. Оградить его от этого. Потому, что утолив своё желание я вновь уйду к своей мечте, своему несбыточному сну. Я вновь погружусь в работу и исследования, пропаду в череде будней, закрывшись делами и усталостью от его боли.
Вернусь к своим черным розам, оставив позади сломанный белый бутон.
Zoisito ... воспоминания о жизни, которой не было. Гулкие коридоры подземелья, треск дров в камине и пустое кресло напротив. Блики огня на стакане огневиски и тихий стук маятника, вычеркивающего мгновения.
... хотя точнее - он был единственным, чей визит был приятен. В отличие от других визитеров, не утруждавших себя предупреждением или ожиданием приглашения, он приносил с собой жизнь...
Да, в кафе с прозрачными стенами, где за улыбку дают еще одно мороженое бесплатно... )
morlin staub
Как же это на меня похоже... )
ты нехороший)) потому что меня вдохновил прямо на написание стори
а может вместе? )
Аранион Ваниэль Иоэль
Конечно... так захотелось тоже поиграть в тень...
Котька
Давай еще раз поиграем?
я скучаю
и я скучаю очень сильно
Во-первых, мне нужна твоя аська) а во-вторых, (обращаясь к аватаре) прекрати показывать мне язык )
это не язык, это буееееееееее
Всего лишь игра – легкая, непринужденная. Звонкий голос, у него такой звонкий голос. Когда мы разговариваем, это словно полосы атласа и бархата чередуются… как подол парадной мантии, созданной Мадам Малкин в миг какого-то особого вдохновения.
Наша маленькая игра. Он притворяется, что это игра во влюбленность, что на самом деле он просто развлекает таким образом себя и своего крестного. Он так легко входит в роль – многозначительные взгляды, двусмысленные фразы, плавные движения. И выходит из нее тоже. Но я всё равно боюсь. Боюсь того, что он не сможет выйти из ЭТОЙ роли. Что я снова буду причиной слез и боли. Как тогда, когда рыдающий Поттер бессильно сползал вниз по по холодной стене моих апартаментов, не понимая, почему с ним происходит подобное. Когда я глядя на него, чувствуя ту беспредельную усталость, что толкнула меня на этот шаг, внезапно почувствовал боль. Его боль. От того, что я не был тем, кем он меня видел. Что я не хотел, точнее не мог уже больше поддерживать ту иллюзию, что питала наши отношения. Что пустота внутри меня вдруг вырвалась на волю, раздирая его, высасывая его, опустошая... как меня... Но он смог её преодолеть. Или, по-крайней мере, успешно создает такое впечатление, найдя утешение в объятиях своего блохастого крестного. Впрочем, мой крестник сейчас стремится к тому же. Утешиться. Причем именно в моих объятиях, своего крестного. Какая ирония! Хотя его можно понять – Нарцисса слишком занята собой, а Люциус почти постоянно теперь при Лорде. Можно сказать, что он сирота при живых родителях. Мерлин, даже в этом они похожи! Он так доверчиво прижимается ко мне, обнимая при встрече, так рад тем редким минутам, которые я могу ему уделить из своего напряженного графика... Любой предлог хорош – сгодятся даже дополнительные занятия по Зельям... Интересно, кого он пытается обмануть – меня или Нарциссу? Хм, её всё равно ничего кроме её салона не интересует, Драко может делать что хочет, лишь бы время от времени появлялся с ней в обществе в соответствующем виде. Такие правила игры.
Я чувствую в нем это одиночество, эту жажду тепла от того, кому он может довериться и не могу ему в этом отказать. Но я чувствую и нечто иное. То, как он замирает под моими прикосновениями, как смотрит на меня порой. Он еще не видит этого, но за всем этим кроется уже нечно большее, чем просто игра. Жажда любви. Но этого я не могу ему дать. Как не смог дать и его давнему врагу. Отшучиваясь, откупаясь невинной лаской от этого желания, неустанно борясь со своим, я стараюсь соблюсти дистанцию.
Не позволить себе сорваться, выплеснуть всё то, что накопилось за долгое время одиночества на него. Сдержать свою жажду, тоску, боль, пустоту. Оградить его от этого. Потому, что утолив своё желание я вновь уйду к своей мечте, своему несбыточному сну. Я вновь погружусь в работу и исследования, пропаду в череде будней, закрывшись делами и усталостью от его боли.
Вернусь к своим черным розам, оставив позади сломанный белый бутон.
Помнню... Это мой родной дом. Мое зазеркалье...
...волна воспоминаний... Щемяще-знакомое чувство дежа вю.
Трудно дышать...
... воспоминания о жизни, которой не было.
Гулкие коридоры подземелья, треск дров в камине и пустое кресло напротив. Блики огня на стакане огневиски и тихий стук маятника, вычеркивающего мгновения.
Он часто входил, не дожидаясь разрешения и теша себя мыслью, что ему единственному это позволено...