Моя скрипка - друг, постепенно умирающий у меня на руках... Ей столько же лет, сколько и мне, если не больше на десяток.
Ее корпус покрыт крошечными трещинками и потертостями... Во время последней игры лопнула одна из струн, и теперь она вьется кольцом.... О ее край можно оцарапать пальцы. Стерлась нарезка на колках - ее не настроить более... На красивых элегантных эфах тоже крошечные зазубринки.
Волос в смычке растрепался... пооббивались края твердого футляра...

...я всегда, когда наступали холода, прежде, чем уложить ее в футляр, оборачивал теплой шалью... Я был бережным и ласковым как влюбленный до беспамятства. Я берег пальцы, не забывая надевать перчатки в мороз, старался никак не травмировать их...
Теперь же даю им заиндеветь на пронизывающем ветру. Как будто не для чего их более беречь.

Я все еще продолжаю вынимать ее из футляра и класть рядом с собой, бережно оглаживая ее изгибы кончиками пальцев. Я помню, как мелко дрожала она, рождая божественной красоты звуки и до сих пор не могу забыть тонкого запаха канифоли, которая пылью оседала на деревянный полированный и покрытый лаком корпус, пока смычок с отчаянной одержимостью скользил по струнам... и сейчас я часто, как много лет назад, натираю его канифолью для того, чтобы, прикрыв глаза, вновь провести им по струне и почувствовать знакомый и родной запах...